Многие из послевоенного поколения «Локомотива» вернулись домой покалеченными, но это не убавило их стремления быть лучшими. Война с Японией поставила последнюю победную точку в Великой Отечественной. Важнейшим форпостом государства на восточных рубежах являлся Забайкальский фронт, где сражались многие известные иркутские спортсмены. В их числе – друзья по футбольно-хоккейной юности Григорий Израильский, Геннадий Гноев, Валентин Соболь, Пётр Катровский.

Слово генерала

Послевоенный Иркутск возвращался в мирное русло. В тот солнечный сентябрьский день 1945 года на стадионе «Локомотив» играла футбольная команда железнодорожного полка МВД. Уходя на перерыв, армейский форвард Пётр Катровский нос к носу столкнулся с бывшим одноклубником Израильским.

– Гришка? Глазам не верю. Война закончилась, а ты всё ещё в амуниции.

– Война закончилась, а служба продолжается. Я в Иркутске по служебным делам. Завтра возвращаюсь в часть.

– Постой-постой! Я тебя сейчас большому начальству представлю. Что-нибудь придумаем. Нам позарез нужен защитник твоего уровня.

– Да что тут придумаешь? Кто меня отпустит?

– Не твой вопрос. Начальник иркутского гарнизона – страстный поклонник футбола.

Катровский подвёл Израильского к моложавому генералу.

– Товарищ генерал! Тут такое дело. С рядовым Израильским мы до войны вместе играли. Он бы усилил наше «Динамо».

– Так в чём дело? Пусть переодевается, дайте ему бутсы. Посмотрим, как он усилит «Динамо».

Цепкий и жёсткий защитник произвёл впечатление на генерала Юманова. Поздравив подопечных с победой, он пожал руку и новичку:

– Катровский прав, вы нужны «Динамо». Давайте свою служебную книжку.

– Товарищ генерал, моя часть не в Иркутске, – виновато сказал Израильский.

– Давайте книжку, разберёмся. Вы служите в Забайкальском военном округе, так?

– Так точно.

– Воевали в Маньчжурии. Так? Я тоже там воевал, командовал полком НКВД. Разные соединения, но это не меняет дело. Командующий был один – маршал Малиновский.

Ранение где получили?

– Под Маньчжурией. Самое обидное, что на следующий день японцы капитулировали.

–Да, обидно. Но война – жестокая штука, не выбирает дни. Как я понял, вы лечились в читинском госпитале. Какое совпадение: мне там бедро «штопали», полтора месяца провалялся. Сделаем так: вы возвращаетесь в свою часть, а мы тут решим вопрос с вашим переводом в Иркутск. Тем более что служить вам осталось недолго. Так что не прощаемся. Товарищ Катровский, проводите друга. Вам есть что вспомнить.

Чудом вырвались из окружения

– Генерал верно заметил, Гриша, нам есть о чём поговорить. Ты помнишь последний матч с «Авангардом»? Горим до последней минуты 0:1 – и ты мне через все поле мяч как на блюдечке выдал. Осталось ударить. Мяч в сетке – и финальный свисток – 1:1.

– Как забыть, если та ничья сделала нас чемпионами города? В быстроте и обводке, Петя, ты равных не имел, потому и лучшим нападающим был.

– Зато, Гриша, ты был самым неуступчивым и самоотверженным защитником, соперникам нервы тоже потрепал. Хорошее время было. Планы строили – и тут война, будь она неладна.

19-летний Катровский через месяц после начала войны уже сражался под Смоленском. 17-летний Израильский просился на фронт добровольцем. «Успеешь навоеваться», – отрезали в военкомате.

– Под Смоленском мне везло, – невесело улыбнулся Катровский, – если, конечно, это можно назвать везеньем. Снаряд в пяти шагах разорвался, меня так шарахнуло, что очнулся лишь через сутки. Зато живой. А пятеро погибли. Бойня, настоящая мясорубка. После трёх дней жестоких боёв, в которых погибла половина взвода, нашего 20-летнего командира было не узнать: глаза ввалились, лицо посерело, поседел наполовину... Чудом вырвались из окружения. Всех кинули на защиту Москвы, а меня каким-то образом под Ленинград отправили. Не поверишь, Вальку Соболя встретил. Не забыл, надеюсь, он с нами в «Локомотиве» играл.

– Он моим партнёром в защите был. Здорово головой играл.

– Вот-вот. Встреча мимолётная, успел только спросить, давно ли на фронте. Как эхо донеслось: третий месяц… Кстати, он сегодня обещал прийти на стадион. Вернулся невредимым. Валя весь в спорте: в футбол, хоккей, волейбол играет – «многостаночник». Тебя война, слышал, на Дальний Восток занесла.

– В конце 42-го призвали в Забайкальский военный округ. Выгрузили на станции Шерловая Гора, где и держали в резерве до войны с Японией.

– Ну и дела. Маньчжурия и на мне след оставила.

– Что-то я не пойму, Петя. Ты же на Западе воевал…

– Это длинная история. В двух словах было так. С Ленинградского фронта вернули под Москву. Фашисты вплотную подошли к столице, артобстрелы днём и ночью. Три ранения, два – тяжелейшие, год по госпиталям скитался. А потом, как тебя, в резерве держали. В Маньчжурию бросили, когда японцы начали сдаваться. Но, ты знаешь, одни японцы руки вверх поднимали, а другие, смертники, себя и противника не щадили. Натерпелись от них. Один самурай на моих глазах подорвал себя и с десяток наших бойцов. Я отделался лёгкой контузией. Рад, что всё позади, и я снова в родном Иркутске. Здорово, что тебя встретил. Мы с тобой ещё поиграем.

– Поиграть очень хочется. Тут много наших ребят. Гену Гноева ты хорошо знаешь, он, кстати, тоже воевал в Маньчжурии.

– Я вот что подумал, Гриша: а не собрать ли всех наших ребят под одно крыло? Мы ж такую командочку создадим…

– Замечательная идея.

Горные перевалы

На протяжении 1941–1945 годов СССР держал на своих восточных рубежах не менее 40 дивизий – чтобы в любой момент отразить удар японской военной машины. На Шерловой Горе в полной боевой готовности стояли воинские подразделения. Когда с 8 на 9 августа полк, в котором служил Григорий Израильский, подняли по тревоге, все знали: началась война. Продвигались обходным путём, через безводные степи, горные перевалы, реки.

– Но до Маньчжурии ещё дойти надо было, – вспоминал Григорий Израильский. – Сотни километров пути – испытание не дай Бог никому, иные от изнеможения падали. Идущий рядом со мной солдат простонал:

– Сил больше нет. Лучше застрелиться.

– Ты что! Два-три глотка воды – и легче станет.

– Нет, Гриша, не станет, я себя знаю. Ты спортсмен, физически закалён, а я к турнику никогда не подходил.

– Думаешь, мне легче? Я тоже на пределе. Вот Большой Хинган преодолеем – там совсем ничего...

Падали, поднимались и шли. У перевала Большой Хинган в бой вступили, японцы дрались неистово, понимая, что потом русских не остановишь.

Да, остановить уже было невозможно. 14 августа японское правительство заявило о капитуляции, но официального приказа о прекращении боевых действий не было.

Сдаваться в плен японцы начали в конце августа. Но далеко не все. Взвод Израильского нарвался на смертников, Григорию осколком зацепило руку. Уже в госпитале узнал, что японцы окончательно сдались.

Не ошиблись

Генерал слово сдержал, и вскоре после памятного сентябрьского матча рядового Григория Израильского перевели в Иркутск. До демобилизации оставалось полгода.

Не терял время и Пётр Катровский, собравший под флагом «Динамо» бывших одноклубников.

Но в 1946 году кандидатуру Соболя предложили на пост председателя областного совета ДСО «Локомотив»: требовался энергичный, волевой руководитель, знающий спорт и болеющий за него.

– Вы что? – удивился сам Соболь. – Какой из меня председатель? Опыта – кот наплакал.

Но сторонники уже всё решили:

– Опыт – дело наживное. Главное, что вы, Валентин Владимирович, человек спорта, фронтовик.

В нём не ошиблись. «Локомотив» с приходом Соболя не только из тупика выскочил, но и поднялся до флагмана физкультурного движения области. 90 первичных коллективов, 24 вида спорта, 54 тысячи физкультурников – такого предшественникам не снилось. Футбольная команда – чемпион Центрального совета ДСО, её на поле выводил сам председатель.

Выпускник географического факультета Иркутского госуниверситета Валентин Соболь добровольцем ушёл на фронт. Воевал в 189-м зенитно-артиллерийском полку отдельной бригады. Три года сражался в составе Ленинградского, Волховского, 2-го Прибалтийского фронтов. Участвовал в снятии 90-дневной блокады Ленинграда.

В 1948 году в Иркутске гостили футболисты ВВС из Москвы – детище сына отца народов Василия Сталина. Одна из сильнейших команд страны, в составе которой бомбардир Александр Пономарёв и защитник Константин Крижевский, игрок сборной страны, будущий участник Олимпийских игр, приехала радовать мастерством сибиряков, не искушённых в большом футболе.

Против ВВС выставили лучших из лучших, в их компании – Геннадий Гноев, Григорий Израильский, Валентин Соболь. Кто давал уроки мастерства, не было ясно до последних минут, когда счёт был 2:1 в пользу хозяев. Репутацию москвичей спас Крижевский, дальним ударом уравнявший счёт.

Как истинные джентльмены, лётчики признали:

– Сибиряки играли лучше, особенно хорош рослый стоппер. Он что скала, на которую мы натыкались и не могли обойти.

Этой скалой был Соболь.

Иркутские поклонники футбола терялись в догадках, почему не играл их любимец Катровский. Пётр чуть раньше уехал в Куйбышев играть за команду высшей лиги «Крылья Советов» и уже забивал голы лучшим голкиперам страны. В общей сложности он семь сезонов (1948–1955) выступал за классные команды: после «Крыльев» – за рижскую «Даугаву», ленинградские «Динамо» и «Зенит». Окончил школу тренеров имени Лесгафта, работал в местной ФШМ, «Пищевике» (Калининград). Как сложилась его дальнейшая судьба, не смог сказать даже Григорий Израильский.

Два товарища

Геннадий Гноев в войну служил в Даурии – пограничной зоне. Держали в резерве, но боевые тревоги, учения, марш-броски – чуть ли не каждый день. От рядового до генерала знали: война с Японией неизбежна – и готовились к ней. Нередко вспыхивали стычки с японскими военными. Провокации, не более того, проверка готовности наших частей. Давали соответствующий отпор, чтобы не было повадно.

До Маньчжурии часть Гноева не дошла, увязла в боях с пограничными отрядами японцев: окопавшись в траншеях, они представляли серьёзное препятствие для продвижения наших войск. Не раз и не два командир подразделения отмечал рядового Гноева за смелость при выполнении боевого задания. Однажды тот с двумя бойцами под свист пуль подполз ко рву на расстояние десяти метров, и гранатами они уничтожили укрепление.

Вернувшийся с фронта Геннадий Гноев на распутье: за какую команду играть? В футболе и хоккее он на первых ролях, зовут в «Стрелу», ОДО, «Локомотив», «Авангард».

– Ты не забыл, Геннадий, где начинал играть и откуда ушёл служить в армию? – спросил его давний товарищ Владимир Карпов. – Так я тебе напомню.

– Зачем? Как игрок я состоялся в «Динамо» и не забываю об этом.

– Ну вот и славно. Вопрос решён. В «Динамо» тебя ждут.

Владимир Карпов – человек удивительной судьбы. Один из лучших динамовских футболистов довоенного периода, он сражался за Сталинград и на Курской дуге. В Крыму был тяжело ранен, потерял глаз. После долгого лечения в 1944 году его демобилизовали.

Война войной, а в Иркутске спортивная жизнь не затухла. В конце сентября 1944-го на стадионе «Авангард» в финальной встрече на кубок города встретились «Динамо» и ЗИС. Отчёт о матче опубликовала «Восточно-Сибирская правда»: «На поле выделялся левый крайний нападающий «Динамо» Владимир Карпов. Среднего роста, плотный, реактивно-быстрый, он неизменно переигрывал своего визави и создавал острые моменты у ворот автозаводцев. Не верилось, что этот футболист был, в сущности, инвалидом. Лидер нападения динамовцев Карпов на 7-й минуте открыл счёт, в начале второго тайма удвоил результат, а вскоре забил и третий мяч. В итоге – 4:1. Почётный кубок – у «Динамо».

В историю техникума физкультуры Владимир Андреевич Карпов вошёл как его второй директор (1944–1945). Отменный организатор, он был востребован родным «Динамо», где трудился до 1957 года – момента назначения начальником первой в Иркутске футбольной команды мастеров «Энергия».

Техничный и надёжный защитник Геннадий Гноев украсил игру динамовцев. Его потрясающий удар ножницами вызывал восторг на трибунах, никто из сибирских футболистов не мог повторить столь своеобразное, классное исполнение.

Отдельная история – хоккейная. К ней непосредственное отношение имели Гноев и Израильский. В 1954 году иркутский ОДО (окружной Дом офицеров) пробил «окно в Европу», завоевав Кубок РСФСР, а спустя две недели – Кубок СССР, в финале одолев минскую «Искру». Гноеву и Израильскому довелось испить шампанское из хрустальной вазы.

Из того чемпионского состава добрая половина игроков составила ядро будущей команды мастеров «Локомотива».

С Геннадием Евгеньевичем я ближе познакомился в конце 60-х, когда пришёл в газету «Советская молодёжь», а он в областном спорткомитете возглавлял отдел игровых видов. Предельно собранный, ответственный и внимательный, Гноев по-отечески тепло относился к молодым коллегам. Знал спортивную жизнь глубоко изнутри, был профессором своего дела, но мэтра из себя не строил. Не так воспитан. Культурный, обаятельный, он притягивал людей, к нему приходили с вопросами, проблемами, просьбами – зная, что без ответа не уйдут. Годы сотрудничества с ним считаю за счастье.

Орлы Аркадьича

В 1966 году хоккеисты «Локомотива» заняли невиданно высокое пятое место в чемпионате СССР. Привёл их к пятому «перрону» старший тренер команды Григорий Аркадьевич Израильский.

«Везунчик Аркадьич, – бубнили «доброжелатели», – с такими орлами можно и выше под- няться».

А можно было и опуститься. Стартовали хуже некуда: последнее место. Расплата за неуважение к дисциплине. После очередного шумного застолья в аэропорту сняли тренера.

– Кем заменить? – спросил подчинённых начальник Восточно-Сибирской железной дороги Александр Головатый. – Насколько мне известно, команда неуправляемая. Требуется волевой, авторитетный специалист.

Выбор пал на Израильского. Головатый одобрил кандида-туру.

– Принимайте команду, Григорий Аркадьевич, – сказал он, – мы вам доверяем.

– Помилуйте, Александр Терентьевич! Я тренером никогда не работал. В хоккей играл, имею опыт судейства в высшей лиге, знаю организаторскую работу. Но тренерскую… Я же могу элементарно не оправдать доверие.

– Надо помочь команде выпутаться из ситуации. Сами знаете, с дисциплиной ребята не в ладах. А у вас фронтовой опыт, вы профессионал. Зарплату хорошую дадим.

– Помочь надо. Но зарплата ни при чём, мне хватит и нынешнего оклада завотделом дорожного совета «Локомотив».

– Вот и поладили, – потёр руки довольный начальник дороги. – А теперь давайте посоветуемся, что делать с нарушителями дисциплины.

– Не будем горячиться, – попросил Израильский, – предоставьте возможность мне принять решение.

Когда Израильский зашёл в раздевалку к хоккеистам, установилась напряжённая тишина. Игроки сидели, опустив головы, в ожидании оргвыводов. Григорий Аркадьевич улыбнулся:

– Руководство железной дороги верит в команду. Я тоже уверен, что мы выправим ситуацию. Состав сильный, потенциал высокий, играть классно умеете. Должен признаться: заставлять насильно тренироваться и играть в полную силу я не умею. Вы сами знаете, кто полностью выкладывается, а кто «тачку возит». Вот и решайте, честно ли это по отношению друг к другу.

– Мы уже решили, Аркадьич, – сказал вратарь Юрий Школьный. – Кто играть не желает – скатертью дорога. Мы лёд готовы грызть, чтобы вернуть уважение болельщиков. Верно, мужики? Тогда поехали!

Любимое выражение «поехали!» признанного лидера команды означало: всё в порядке, выходим на лёд. Из турне «Локомотив» привез 15 очков из 18 возможных. Такого не было никогда. Финишировали пятыми. Такого результата тоже никогда не показывали.

Вопрос о дисциплине не стоял. Доверие хоккеистов к тренеру не подвергалось сомнению.

Справка. Григорий Аркадьевич Израильский (1924–2000) награждён медалью «За победу над Японией». Старший тренер, начальник хоккейной команды мастеров «Локомотива» (1965–1974). Директор хоккейной школы «Локомотив» (1975-1982). Судья Всесоюзной категории.