Олимпийский чемпион 1968 года в прыжках на лыжах с трамплина Владимир Белоусов в нынешнем году снова получил золотую олимпийскую медаль. Вместо украденной у него в лихие 90-е награды прикованному к инвалидному креслу чемпиону вручили дубликат.

 

- Можно ли сказать, что вы заново пережили победные эмоции Гренобля?
- Все катаклизмы новейшей истории я пережил вместе со своей страной. Страшно переживал, когда из дома унесли все 48 завоеванных мною на протяжении спортивной карьеры наград, включая золотую олимпийскую медаль. Хорошо хоть, дубликат изготовили. Было приятно видеть представителей РФСО «Локомотив», в котором я начинал заниматься прыжками с трамплина.
 
- Как попали в секцию?
- Как и большинство мальчишек в те годы, начинал с уличных забав. Частенько гостил у бабушки и дедушки, которые жили рядом с парком. Там после войны построили деревянный трамплин. Примитивный, конечно, но с него прыгали и на лыжах, и на санках. Смотрел, как это делают старшие ребята, привязал лыжи к валенкам ремнями – и вперед. В «Локомотив» пришел на просмотр, и мне сразу вручили три пары лыж – беговые, слаломные и прыжковые.
 


- Почему предпочли последние?
- Выбор предопределил тренер Аркадий Воробьев. Не могу сказать, что мне сразу же понравилось в секции. Забросил занятия через несколько месяцев, но Воробьев проявил настойчивость. Разыскал меня и буквально заставил тренироваться. В выходные дни мы на электричках ездили в Кавголово. Там в ту пору был достаточно современный лыжный комплекс с двумя трамплинами.
 
- Ваш олимпийский триумф был воспринят как сенсация…
- А как иначе было его воспринимать? До Игр в Гренобле я ведь даже опыта международных соревнований не имел. Только в олимпийский сезон меня включили в сборную. Должен был поехать на «Турне четырех трамплинов» в Австрию и Германию, но мне не оформили характеристику. В результате выступил только на одних соревнованиях, в Чехословакии – и сразу на Олимпиаду.
 
- Чем запомнились олимпийские соревнования?
- Мы соревновались на комплексе трамплинов в пригороде Гренобля. Жили в медицинском корпусе местной военной казармы. Вместо кроватей были массажные столы. Перед началом соревнований на большом трамплине резко потеплело. Капель, мокрый снег, туман. На тренировках падали практически все. Откладывать же финал было нельзя. Олимпиада завершалась, и к тому же обещал приехать посмотреть соревнования президент Франции Шарль де Голль. Организаторы даже объявили, что чемпиона могут определить по результатам одной попытки.
 
- Для вас это было преимуществом?
- По большому счету, мне было все равно. Молодой ведь был, опыта ноль, соответственно, и переживаний особых не было. В первой попытке улетел на 99 метров, опередив олимпийского чемпиона на малом трамплине Иржи Рашку из Чехословакии. За технику тоже получил более высокие оценки.
 
- Мысленно уже примеряли золотую медаль?
- Уже и не вспомню. Да и, как выяснилось, все только начиналось. Судьи решили, что определять чемпиона по результатам одной попытки неправильно, и дали отмашку на вторую. Прыгнул на 101,5 м, дальше всех. И тут началось самое интересное. Погода улучшилась, ветер совсем стих. Арбитры посовещались и решили: первую попытку объявили пробной, а нам пришлось снова выходить на трамплин. Вот тут уж действительно перенервничал.
 


- Тем не менее, и в третьей попытке вы улетели дальше всех…
- Улететь-то улетел, но лыжи в полете  разошлись. С трудом выровнял их в концовке полета. Все-таки сказалось, что дважды прыгал при ветре и соответствующим образом готовил лыжи.
 
- Как чествовали олимпийского чемпиона?
- Звание заслуженного мастера спорта присвоили, значок с удостоверением прямо в Гренобле вручили. В родном Всеволожске ордер на квартиру выдали, помогли с покупкой «Волги» вне очереди. Это нынче олимпийским чемпионам шикарные иномарки дарят, а нам приходилось покупать их за свои деньги. Олимпийской премии не хватило, у знакомых занимал и еще три года потом отдавал.
 
- Через два года после олимпийского триумфа вы приехали на ЧМ-70 фаворитом, но подтвердить это статус не смогли…
- Эти соревнования проходили в Чехословакии. После подавления  «пражской весны» прошло совсем немного времени, и нас, советских спортсменов иначе, как оккупантами не называли. Даже записки на русском языке с угрозами в гостиничный номер подсовывали. В этой обстановке мы с тренером решили пропустить пробную попытку.
 
- Для чего понадобился такой тактический ход?
- Две первые попытки, одна из которых разминочная, всегда прыгал хорошо. В третьей результат, как правило, бывал хуже. Вот и решили не рисковать, сделав обе попытки зачетными. К тому же я должен был выходить на трамплин сразу же после Рашки, тоже олимпийского чемпиона Гренобля, но на малом трамплине. Когда я пропустил пробную попытку, чехословацкие болельщики обрадовались. Как же, одним конкурентом меньше! И тут я выхожу на соревнования. Первый прыжок выполнил здорово, а во время второго зрители закидали снежками. Судьи же закрыли на это глаза. Тут уж не до медалей было.  
 
- Олимпиада в Гренобле так и осталась единственной в вашей карьере…
- Мог и в Саппоро в 1972-м выступить, если бы согласился записать в тренеры двух высокопоставленных спортивных функционеров. Только я никогда не предавал своих наставников. Ведь научил меня прыгать на лыжах Воробьев, а Александр Григас пригласил в сборную.
 
- Тем не менее, отборочные соревнования к Олимпиаде-72 вы проиграли…
- Моим основным соперником за место в сборной СССР был Коба Цакадзе. В Грузии он был личностью известной. Специально «под него» построили трамплин в Бакуриани. Цакадзе там тренировался круглый год, числясь директором турбазы. Первоначально отбор к Олимпиаде запланировали на Сахалине. Это было логично, ведь Игры проходили в Японии в том же часовом поясе. В последний момент соревнования перенесли в Бакуриани. Судили так, что даже сейчас вспоминать не хочется. В итоге 38-летний Цакадзе попал в сборную, а я – нет. Зато потом попал под кампанию омоложения команды.

- Можно ли сказать, что сейчас прыжки кардинально изменились?
- Заметно изменился инвентарь, трамплины стали другие, а о проблемах со снегом спортсмены давно забыли. Только в нашей стране практически ничего не изменилось. В мое время советские прыгуны не имели возможности полноценно готовиться к международным соревнованиям. Мы приезжали за рубеж и не могли конкурировать с сильнейшими прыгунами, которые постоянно тренировались на больших трамплинах. После развала Союза мы лишились многих баз подготовки. Какие-то остались за границей в независимых ныне странах. Какие-то были просто снесены. Сейчас уже нет школ ни во Всеволожске, ни в Светогорске, и только в последние годы возрождают знаменитую кавголовскую.
 
- Такая картина характерна только для Ленинградской области?
- Да что вы! Нет сейчас ни московской, ни пермской, ни свердловской, ни горьковской, ни красноярской школ. На Сахалине на месте трамплинов, где должен был проходить отбор на Олимпиаду-72, нынче что-то вроде горнолыжного центра для чайников.
 
- После вашей победы в Гренобле наши прыгуны с трамплина ни разу даже близко к пьедесталу не подбирались…
- Все надежды на наших девчонок. Поначалу довольно скептически относился к желанию представительниц прекрасного пола попробовать свои силы в сугубо мужском виде спорта. Пока здесь на ведущих ролях прыгуньи из Австрии и Германии, но я верю в российских девчонок. Они молодые, и у них все впереди. Хотя вся беда отечественного спорта в отсутствии системы. В том же Кавголово сейчас прыгают три девчонки, но они соревнуются только между собой. Сильнейшая же российская прыгунья, Ирина Аввакумова, не вылезает с зарубежных сборов.